[Яой] Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея/ The Scum Villain’s [Self-Saving] System - Мосян Тунсю

с бывшим лордом Аньдин. Прошу, употреби это время на то, чтобы обсудить военные действия с прочими главами школ.

Не дожидаясь реакции со стороны окружающих, он, едва договорив, сорвался на бег. Схватив Шан Цинхуа за шиворот, он бесцеремонно оттащил его в сторону, словно тушу убитого им кабана — под дерево.

— Почему ты до сих пор жив? — без предисловий потребовал он у собеседника. — Ты же должен был двинуть кони еще восемь сотен глав назад! Почему Мобэй-цзюнь тебя не прикончил?

— Шэнь-дада, — исполненным благородного негодования тоном отозвался Шан Цинхуа, поправляя воротник, — тебе стоило бы помереть прежде меня, однако вот он ты — живой и ещё более буйный, чем раньше. И как у тебя хватает совести спрашивать у меня подобное!

От души хлопнув себя по лбу, Шэнь Цинцю испустил глубокий вздох.

— Братец Пронзающий Небеса, Самолёт ты наш, не пойму, тебя, что, в детстве недолюбили? Зачем ты, спрашивается, сделал из Шэнь Цинцю обездоленного сироту, над которым всё детство издевался какой-то извращенец? Тебе, что, доставляет особое удовольствие переливать сопли из стакана в стакан?

— Чем трагичнее предыстория, тем популярнее персонаж, — невозмутимо отозвался Шан Цинхуа.

— Хрень собачья! — прошипел Шэнь Цинцю. — О какой популярности ты говоришь после двух длиннющих тредов, под завязку набитых громогласными требованиями меня кастрировать?

— Это всё потому, что в итоге я зарубил твою предысторию, — пояснил Шан Цинхуа, добив его аргументом: — Ты ещё скажи, что Бин-гэ недостаточно популярен!

Подумать только, после всего этого он не стыдится использовать Ло Бинхэ в качестве примера! Двинув его веером, Шэнь Цинцю потребовал:

— Признайся, тебе просто нравится измываться над детьми!

При этих словах в его сознании тут же всплыли непрошеные образы маленького Ло Бинхэ, поднимающего с пола чашку; хрупкой фигурки, согбенной под тяжестью влекомых вверх по ступеням вёдер с водой; забившегося в угол дровяного сарая дрожащего от холода ребенка. Чтобы излить скопившуюся в душе горечь, Шэнь Цинцю срочно требовалось избить кого-нибудь, причастного ко всем этим страданиям — и на его счастье главный виновник стоял прямо перед ним!

Глядя на перемены в его лице, Шан Цинхуа потрясенно пробормотал:

— Это что ещё за выражение? Вот только не говори мне, что тебе его жалко! Черт, да я всегда считал тебя непрошибаемым типом, которому ни до чего, кроме собственного благополучия, и дела нет! И, кстати, думал, что ты натурал!

Не удержавшись, Шэнь Цинцю таки пнул его.

— У меня нет времени на твои бредни. Живо колись, как нам одолеть Тяньлан-цзюня!

— Это ещё зачем? — возмутился Шан Цинхуа, похоже, вновь вздумавший поболеть за чужую команду. — По-твоему, он недостаточно настрадался? Да и, по правде, не уверен, что я сам знаю, учитывая, что так толком и не проработал его линию…

— Сам подумай, — одёрнул его Шэнь Цинцю, — если его не побить, то вволю настрадаемся мы с тобой, так что лучше бы тебе напрячь мозги и что-нибудь придумать. В конце концов, ты ведь создатель этого мира — тебе ли не найти какую-нибудь лазейку в ткани сущего!

Так и не успев договорить, он услышал голос Ло Бинхэ:

— Дозволено ли мне побеспокоить учителя? Нам пора выдвигаться.

Чёрт, даже пяти минут дать не удосужился!

— Куда выдвигаться? — тут же обернувшись, спросил Шэнь Цинцю.

— Глава школы и я подумали, что самым лучшим будет послать за Синьмо человек десять. Вы пойдёте? Я пойду, если вы присоединитесь.

— Хорошо, — отозвался Шэнь Цинцю. Немного поколебавшись, он указал на Шан Цинхуа: — И его тоже прихватим.

С лица Шан Цинхуа тотчас схлынули все краски, а брови нервно дёрнулись, однако Шэнь Цинцю уже двинулся прочь, не обращая внимания на обращенные к братцу Огурцу мольбы. Лю Цингэ и его адептов оставили на льду охранять реку. Уже пройдя мимо него, Шэнь Цинцю внезапно развернулся, полушутливо бросив:

— Раз твои ученики, шиди, должны убить по тысяче, то с тебя причитается по меньшей мере десять тысяч, чтобы подать им пример.

— Я убью любого, кто оттуда появится, — хмыкнул Лю Цингэ.

— Что, уверенность в своих силах вернулась?

Задумавшись на мгновение, Лю Цингэ неохотно бросил:

— Само собой, ведь глава школы здесь.

Потянув Шэнь Цинцю за краешек рукава, Ло Бинхэ попросил:

— Учитель, возьми меня на свой меч.

— Разве у тебя своего нет? — подивился Шэнь Цинцю, вновь воззрившись на его пояс с ножнами Чжэнъяна.

Наедине с Шэнь Цинцю личина самоуверенного лидера [7] тут же слетела с Ло Бинхэ, который пристыженно бросил:

— В последнее время я слишком часто использовал демоническую энергию и слишком редко — духовную. Боюсь, я порядком подзабыл, как ею пользоваться.

Остальные десять участников экспедиции уже изумлённо оглядывались на них, так что, не желая продлевать этот неловкий момент, Шэнь Цинцю велел ученику:

— Ну так залезай!

Взмыв в воздух, они вскоре приземлились аккурат на хребте Майгу, так что Ло Бинхэ к облегчению Шэнь Цинцю не так уж долго его тискал.

Там, где они приземлились, твердь была сплошь усеяна скелетами и торчащими из расщелин между камнями разрозненными косточками. Над ними возвышались непривычные на вид темные деревья, переплетающиеся ветвями где-то в высоте. Откуда-то раздавался крик неизвестной твари, перемежаемый вороньим граем, эхом отдающимся по всему хребту.

Памятуя о том, что им понадобится некоторое время на поиски, Шэнь Цинцю предупредил спутников:

— На хребте Майгу таится немало неведомых монстров, так что лучше не трогайте тут ничего, что может оказаться живым.

Будучи демоном, Ло Бинхэ повёл остальных за собой, желая продемонстрировать добрую волю. Шэнь Цинцю двинулся бок о бок с ним, и спустя какое-то время Ло Бинхэ молча протянул руку, взявшись за ладонь учителя.

При этом настоятель Уван разразился прямо-таки оглушительным кашлем, великий мастер Учэнь бросил свое страдальческое: «А-ми-то-фо», — а Юэ Цинъюань попросту отвёл глаза.

У Шэнь Цинцю от такого перехватило дыхание — лоб, щёки, шея и мочки ушей горели так, что, казалось, светились бы в темноте. Отчего-то чувствуя себя виноватым, он медленно, но решительно вытянул руку из захвата ученика.

В тот самый момент, когда его ладонь опустела, в глазах Ло Бинхэ, казалось, пошёл снег сродни тому, что Шэнь Цинцю видел прошлой ночью.

Спустя какое-то время он издал смешок и, понизив голос, добавил:

— Чего боится учитель? Я оказываю им услугу, так что они ничего не осмелятся сказать.

Примечания: